[foxiney]

ПОСЛЕДНИЙ ПРИКАЗ
Военно-историческая драма с элементами шпионского детектива и трагифарса.

Всем жертвам русской оккупации Украины, кровавой гэбни и алкогольной интоксикации посвящается.

Часть 1.

- Дедааа, началось! Началось, слышишь?!
Тринадцатилетний Ванька влетел в избу, одной рукой придерживая спадающие дырявые штаны, а другой пытаясь прям на бегу завязать пионерский галстук.
- Чего началось-то, дурень? – Иван Иванович нехотя поднял голову от верстака. – Садись и рассказывай толком.
Отставной полковник КГБ вовсе не был склонен к излишним эмоциям. Напильник снова с мелодичным вжиканьем заскользил по железу – Иван Иванович выпиливал детали для уже четвертого в этом году и двести пятьдесят седьмого с развала СССР самодельного автомата Калашникова.
- А ты не слышал? – Ванька удивленно хлопнул глазами и вытащил из кармана красную пилотку со звездочкой. – Третья мировая, все как ты говорил! Сам, - мальчишка многозначительно поднял к дурно отесанным потолочным балкам указательный палец, - вводит войска на Украину! Ну, теперь начнется!
- Ну дает Вовка! – старик довольно хмыкнул в седые усы. – Настоящий чекист! Сколько лет прошло, а он таки выполнил приказ!
- Так что, воевать будем?! – Ванька воззрился на деда с надеждой и пламенным энтузиазмом в глазах.
- А то как же! – Иван Иванович отложил напильник и критически оглядел свежевыпиленный боек. – Иди, буди Мишку! Пора ему уже выходить из спячки, тем более – такой повод… И Петровичу позвони! Пусть бадью своей клюкаловки прикатит. А то как же ж, на войну – и без клюкаловки?..

…Никуда Ванька, конечно же, не позвонил. Потому что в деревне Красный Серп телефона отродясь не было. Зато был местный гомосек Анжела, на котором деревенская ребятня обычно тренировалась в стрельбе из СВД. В других деревнях мальчишки учились стрелять в основном на кошках, но красносерповским кошек было жалко, а Анжелу – не очень. Особенно с тех пор, как Сам разрешил отстреливать гомосеков где угодно и в любых количествах. И, в общем-то, хорошо, что стреляли ванькины товарщи не очень, а то пришлось бы идти пешком. А так – без проблем! Запряг Анжелу в сани и за полдня объехал все окрестные деревни!

… К вечеру двор Ивана Ивановича был забит танками разных моделей, боевыми медведями в полном вооружении и упряжными гомосеками. Еще толком не проснувшийся, не опохмелившийся и оттого немного смурной Мишка развлекал их, наигрывая на балалайке советские марши. Патриотично настроенные медведи приплясывали, позвякивая упряжью, гомосеки тоскливо вздыхали и мечтали о Европах…
В сенях высились груды сданных при входе «Калашниковых» разных модификаций, полтора десятка берданок, пара трофейных «Шмайсеров» со следами апгрейда напильником, кремневое английское ружье первой половины 18-го века, пулемет «Максим» в заводской смазке и ядерная боеголовка в свинцовом чемоданчике. Гора оружия, пожалуй, могла бы быть в два раза больше, но короткоствол и сабли гостям разрешили не сдавать.
А набилось их в избу рыл сорок. Жители Красного Серпа и других сел Гадюкинского района, как и все россияне, жили бедно, скучно и о демократических ценностях имели весьма смутное представление – поэтому на войну ходили всегда с особым энтузиазмом. Потрескивали дрова в печи, чадила керосиновая лампа, негромко звякало оружие. Иванычева племянница Глашка в кокошнике, красном бюстгальтере с золотыми звездами и валенках на босу ногу разливала в граненые стаканы клюкаловку. Рядом Ванька раскладывал по эмалированным мискам маринованные чернобыльские опята и соленые огурцы – очень-очень тихо, чтобы случайно не пропустить ни слова из речи деда.
А тот хорошо поставленным голосом военного инструктора вещал:
-… и тут подходит ко мне друг мой Вовка Путин и говорит: не дрейфь, Иваныч! Мы ж с тобой, говорит, чекисты! У нас горячие сердца, холодные ноги, чистые уши и железные яйца! И пусть Родина уже не та, но мы до конца выполним свой долг. И не видать мне, говорит, полковничьих погон, а тебе – бесплатного проезда в автобусе, если мы не исполним последний приказ товарища Сталина!
Собравшиеся слушали, закатив дыхание. Глашкина грудь взволнованно и очень патриотично вздрагивала, по обветренной щеке Петровича катилась скупая партизанская слеза. У него еще с Отечественной были припрятаны в огороде два огнемета и зенитка, поэтому на призыв старого друга он откликнулся с особой радостью и с неразбавленной клюкаловкой.
- Дедааа… А потом что было?
Робко нарушил затянувшуюся паузу Ванька.
- Аа, ну да…
Иван Иванович, словно бы очнувшись от воспоминаний, тряхнул седой головой, махнул клюкаловки, занюхал рукавом…
- Я тогда растерялся, признаюсь. Что, спрашиваю, делать-то будем, товарищ подполковник? А Владимир Владимирович спокойно так достает из сейфа бутылку шнапса и банку рижских шпрот, ставит на стол, прям на карту Европы… И вот тогда я, Ванечка, понял, что мы не сдадимся! И никому нас не сломить: ни империалистам, ни демократам. Умрем, а долг свой выполним!.. – старик замолчал ненадолго, чтобы перевести дыхание. - А потом, внучек, мы сидели в пустом здании КГБ ГДР и ели архив.
- Что, весь? – удивился кто-то.
- А то как же! Не оставлять же секретные документы врагу… По специальной системе ели, чтобы ни на входе ни на выходе ни одна бумажечка не пострадала… А когда прощались с ним на польской границе, Вовка меня обнял и говорит: давай, Иваныч! Я в тебя, Иваныч, верю! Ты затаись там и жди, а я пока буду возрождать в новой России кровавую гэбню. А как наступит время, пришлю тебе знак… Оттак-от, даа…
Иван Иваныч вздохнул и задумчиво замолчал. Предупредительная Глашка тут же протянула ему новый стакан восьмидесятиградусной петровичевой настойки.

Часть 2

- Так а что вам приказал товарищ Сталин? – нетерпеливо поинтересовался сосед Иван Васильевич. Большую часть своей жизни он просидел в тюрьме под Магаданом за политические анекдоты и оттого особенно крепко любил Родину. А портрет Отца Народов у него и вовсе висел в красном углу, между Богородицей и портретом Самого. – И как он его вам передал?
- Да он не нам, командиру нашему приказал перед смертью довести до конца его великие начинания. А тот уж нам завещал, когда сам выполнить не смог, - старый чекист горестно вздохнул. – А для этого три дела надо сделать, одно другого сложнее.
- И какие же? - нетерпеливо заерзал на стуле красносерповский участковый Иван Степанович.
Уже не первый год исправно служил он Родине, патрулируя деревню и строго карая врагов народа. И не один десяток неблагонадежных элементов были его стараниями справедливо осуждены и сосланы в Сибирь чистить снег: участники митинга на местном болоте, фанаты группы Pussy Riot, слишком добрые гомосековладельцы и, главное, предатели, забывавшие молиться каждый вечер перед сном портрету Самого! За это Степаныча в деревне любили и уважали, а после того как он в борьбе за политическую благонадежность односельчан перерезал кабель интернета и сбил в домах настройки всех оппозиционных телеканалов, буквально на руках носить начали! Одна беда – искоренив в родном селе преступность и вольнодумство, участковый совсем заскучал. А тут вдруг такая радость – война с Украиной!
- Ну, перво-наперво, построить и сохранить Империю Зла… - охотно отозвался Иван Иванович, зажевывая клюкаловку зубчиком чеснока. - Ну да с этим Иосиф Виссарионович сам справился, а мы по мере сил поддерживали.
Собравшиеся с пониманием закивали. Авторитет Иосифа Виссарионовича ни у кого сомнения не вызывал, равно как и его заслуги. И каждый понимал, как трудно было последователям великого вождя не сбиться с курса, сохранить и преумножить достижения тоталитарного режима в жестокой и неравной борьбе с проклятыми демократами.
- Дело то благое и богоугодное, - одобрил местный священник отец Иоанн, поправляя спрятанную под рясой кобуру. – А «во-вторых» что?
- Во-вторых, - Иван Иванович хмыкнул не без гордости и подмигнул портрету Самого в красном углу, - провести олимпиаду в Сочи.
По избе прокатился одобрительный гул. Зачем Отец народов отдал своим наследникам такой приказ, никто не понимал, но результат оценили все. А если нравится результат, кому какое дело вообще до целей? В конце концов, Иосифу Виссарионовичу виднее…
- Ну, а в третьих?
Взволнованный голос Глашки был едва слышен даже в наступившей тревожной тишине.
Старый полковник вдруг посуровел. Сверкнул глазами и ответил просто:
- Завоевать Украину!
Собравшиеся все молчали, впечатленные важностью момента. И только Ванька по детскому своему неразумению рискнул влезть:
- Дедаа, а зачем Сталин приказал завоевать Украину, если она уже была наша!
- Вот ведь отрок бестолковый! – ответил вместо старика отец Иоанн. – Да ежли б Украина не была наша, он сам бы ее завоевал! Правильно я говорю, товарищ полковник?

Отец Иоанн, в миру Иван Фомич Иванихин, до того как принять сан, служил в спецназе КГБ в звании прапорщика, и в должности, строжайше засекреченной до сих пор. Поэтому к хозяину хаты обращался всегда по-военному.
- Правильно, правильно, - Иван Иванович одобрительно кивнул.
Потом вдруг в лице и фигуре старика разом словно бы что-то переменилось: плечи расправились, подбородок гордо вздернулся, глаза сверкнули суровой решимостью и еще чем-то неуловимым, что всегда отличало настоящих полковников. Отставной чекист поднялся со скамьи, вытянулся, демонстрируя безупречную выправку и идеально поставленным голосом объявил:
- А теперь, слушай мою команду! Объявляю готовность номер один! Всем быть здесь и ждать сигнала от Вовки!


Продолжение следует
Репост приветствуется.)


Апд.
Девоньки, такой вопрос: поскольку описываемые в тексте события утратили актуальность, а постебаться над перлами укроп-ТВ мне все еще хочется, есть вариант продолжить приключения героев, так сказать, днем сегодняшним. Оно вам надо? Насколько интересна вообще сатира такого формата в моем исполнении?