[Foxiney]

Наверняка все это уже видели, так что сохраняю больше для себя - шоб не искать потом.


Название: отсутствует
Автор: Фокса
Бета: повесилась
Пейринг: Двалин/fem!Ори
Рейтинг: R
Жанр: немного романтики и море юста.
Саммари: О нерушимых моральных принципах, гендерном перекосе, и о том, как то и другое иногда странным образом влияет на мужскую психику.
Ахтунги: Квазислэша в 1 и2 частях пугаться не надо!
Примечания: Фанфик экспериментальный. Писался с двойной целью:
1. Проверить, способна ли Фокса сотворить что-то слэшеобразное.
2. В свете популярных в последнее время высказываний «не люблю гет, фи-фи-фи!» проверить, реально ли вообще написать гет, который понравится слэшерам.
Дисклеймер: Да простит меня Профессор!

Ори всегда ложился спать на самом краю лагеря, даже в самые холодные ночи, когда все остальные, расталкивая друг друга, жались к костру. И раздевался всегда, повернувшись к товарищам спиной. Их двое было таких, стеснительных: Ори и Бильбо. Только с хоббитом-то все понятно, а вот откуда эта дурацкая зажатость в мальчишке?.. Впрочем, наверняка братец-интеллигент что-то намудрил с воспитанием. Тут вообще невооруженным глазом видно, что мальца растили два мужика, ни балрога не смыслящих ни в воспитании, ни в том, что вообще должен представлять из себя тридцатилетний гном. Поэтому младший у них вечно носится как дурак со своим альбомчиком, через каждое слово запинается от избытка вежливости, краснеет до ушей и сбегает, стоит только заговорить при нем о бабах, хоть бы даже и остроухих, из оружия имеет одну несчастную рогатку, а вместо нормального нижнего белья носит дурацкую детскую пижаму вроде тех, какие мамаши надевают на совсем маленьких гномиков, чтоб на горшок сажать было удобно. Такой чехол с застежкой у горла, а сзади, пониже спины, отстежной клапан на двух пуговицах. И вот когда малец, укладываясь спать, поворачивается этим самым клапаном к остальным…
Две больших круглых пуговицы так и притягивают взгляд. Как будто специально там пришиты, чтобы отстегиваться в нужный момент. Впрочем, так оно и есть, только зачем это ребенку, знает каждый, а вот зачем подростку?.. Почему-то кажется, что ягодицы под этим клапаном должны быть непременно мягкими и белыми, почти как у женщины. Это у бойцов, проводящих целые дни на ногах, зад со временем становится таким жилистым, что даже стрелы отскакивают, в мальчишке же ничего такого и близко нет, как нет вообще ни грамма мужественности. От долгого сидения за книжками мышцы опадают, все тело становится мягким, рыхлым, приятным на ощупь. Ягодицы приобретают приятную округлую форму. Такие, наверное, безумно приятно сжимать руками. Пальцы легко вминаются в мягкую белую плоть, оставляя на ней розовые следы, двойной стон сопровождает каждое движение …

…Двалин отдернул уже потянувшуюся было к штанам руку, ругая себя последними словами. Это ж до чего надо было докатиться, чтобы думать о таком, уставившись на задницу какого-то пацана! Тьфу ты, погань какая!
Чтобы как-то отвлечься от недостойных мыслей, он перевернулся на другой бок, к костру, где по счастью любовался звездным небом ничем не привлекательный Глойн.
- О чем задумался? – спросил, просто чтобы как-то начать разговор.
- О Соме, – тоскливо отозвался сосед. - С марта ее не видел.
Двалин едва сдержался от того чтобы презрительно фыркнуть. Два месяца! Тут некоторые по полвека как-то обходятся без женщин, и то помалкивают. Чего это им стоит, правда, он предпочел бы не уточнять.
- Вернусь домой, так прям в прихожей подол ей заворочу, - продолжал Глойн, мечтательно глядя в небо. – Так сожму, чтоб аж синяки остались. Она по началу, конечно, поверещит для порядку, а потом сама же будет меня дразнить. Вон как, мол, ты по мне извелся… Но я с нее дня три точно не слезу.
- Домой? – Двалин не без доли злорадства изобразил удивление, чтобы хоть как-то отвлечь родича от блаженных и, что самое противное, вполне реалистичных мечтаний. - Я думал, ты своих в Эребор перевезти хочешь.
Но Глойна было не так просто сбить с мысли.
- А как привезу в Эребор, так затащу в свою старую спальню – и еще неделю не слезу! – припечатал родственник и, удовлетворенный собственным решением, отвернулся к костру.
Двалин вздохнул. Он хорошо помнил жену Глойна: щечки булочками, светлые кудряшки вокруг лица, большие мягкие груди, попа так и колышется под шелковой юбкой. С такой и месяц можно не слезать! Лет семьдесят назад он сам сватался к Соме. Но невеста сделала свой выбор, пришлось смириться.
Ну что за несправедливость такая! Видно, напутал что-то Махал, создавая гномов, неподрассчитал соотношение. В итоге сколько бы мужчин ни гибло в бесконечных войнах, женщин все равно оказывается почему-то меньше. Девчонки могут выделываться, как хотят, перебирать женихов сколько душе угодно, и так, не задумываясь и даже не замечая, решают мужские судьбы. Так когда-то, безумно давно, одной такой рыжая борода показалась привлекательнее гребня на бритой голове. И вот вам пожалуйста: рыжий в блаженном предвкушении вспоминает телеса обожаемой супруги, а его окончательно избавившийся от волос бывший соперник сходит с ума, пялясь на задницу мальчишки.
Двалин перевернулся на спину, чтобы не видеть ни предмет своей зависти, ни предмет своих терзаний. Спокойной ночи не предвиделось…

**********
- Простите… По-моему, это ваше…
Двалин едва не вздрогнул от неожиданности и резко обернулся, чтобы обнаружить позади себя Ори, обеими руками сжимающего один из его топоров.
- Мое, - довольно невежливо проворчал он в ответ, испытывая смутное желание то ли обнять пацана, то ли отшлепать. Заставил же, мерзавец, поволноваться!
А ведь этот Ори хорошо держался всю дорогу через гоблинские подземелья, чего от него вообще трудно было ожидать. Даже топором помахать успел. Подумать только: старый вояка умудрился обронить оружие, а ничему не обученный юнец подобрал. И даже, кажется, сумел им кого-то зарубить. Вот тут бы хлопнуть мальчишку по плечу, поблагодарить, порадоваться, что наконец-то начал вести себя как настоящий гном! Но нет. Двалин был слишком зол на него, а еще больше на себя. За то, что все время оглядывался, отвлекался в бою, разыскивая глазами сиреневый камзольчик и стриженную по-детски голову, холодея каждый раз, когда не находил. Вот же ж послал Махал испытание!
- Я подумал, что вы захотите получить его назад. Возьмите, - Ори на двух трясущихся от тяжести ладонях протянул ему потерянный топор и как-то так странно, смущенно и счастливо одновременно, улыбнулся.
От этой его улыбочки снова стало не по себе. Снова вспомнилась пижама с пуговицами на заду… Двалин одной рукой выхватил из пацанячьих лапок свое оружие и, коротко кивнув вместо «спасибо», потопал к Торину.
…К полудню отряд спустился к реке и узбад объявил привал до следующего утра. Велел всем отдохнуть и привести себя в порядок, как будто это не у него вся морда была в полосочку и хромал тоже не он! Впрочем, причины королевской милости тут мало кого волновали – едва увидев реку, отряд в полном составе ломанулся к берегу, на ходу сдирая с себя одежду. Гном, если надо, может неделями не менять портков и даже не умываться, но если вдруг появится такая возможность, вряд ли ее упустит. Тем более, что за прошедшие сутки все изрядно провоняли сперва гоблинскими подземельями, а потом и едким сосновым дымом, от которого вообще хрен отделаешься.
Двалин переплыл неширокий поток, сел на камень на том берегу и принялся песком отскребать наросшую на ногах корку грязи. Остальные, голые и веселые, без разбору возраста и ранга уже плескались в ближайшей заводи, пиная друг друга под мокрые зады, забрызгивая водой и отпуская скабрезные шуточки. Не хватало, как обычно, хоббита и мальчишки. Да еще старший братец пацана держался в стороне от всех, деловито простирывая посеревшие от долгой носки подштанники. Книжники, мать их! Элита! Это вояки могут всем полком справлять нужду под одним забором (владельца забора в таких случаях остается только пожалеть) и в любую лужу лезут тоже все вместе, да еще и ржут как пони, обсуждая достоинства друг друга. Образованному подавай отдельный куст и персональную бочку.
Двалин презрительно фыркнул и отвернулся, стараясь не думать о том, почему его так задевает отсутствие Ори среди резвящихся собратьев. Взгляд зацепился за вершину небольшого утеса на том берегу, и гнома как жаром обдало: среди хиленьких кустиков отчетливо виднелась знакомая стриженая макушка.
Как говорится, нет ситуации более неловкой чем, подглядывая в замочную скважину, встретиться с кем-то взглядом. Визуальный контакт длился не больше мгновения, и расстояние их разделяло немаленькое, но Двалин мог бы поклясться, что мальчишка покраснел до ушей, прежде чем успел скрыться в кустах. Сам он, выругавшись про себя, слез с камня и поспешил войти по пояс в воду, пока остальные не заметили чего и не вздумали начать шутить на эту тему.
Увиденное прочно засело в голове и еще долго не хотело отпускать. Сам-то он одурел на старости лет, это понятно, но с пацаном-то что? Мыться со всеми стесняется, зато подглядывать – ничуть. Двалин слышал, что кое-кого из человеческих мужиков похоть толкает в объятия друг друга, и это казалось тем более диким и отвратительным если вспомнить, что у людей-то женщин всегда было с избытком. Среди гномов таких похабников, слава Эру, не водилось. Или водились, но помалкивали – ни мастера, ни вояки не потерпели бы подобного непотребства в своих рядах. А тут вдруг подумалось: может, мальчишка из этих? Это все бы объяснило: и бабские замашки, и неестественную скромность, и то, что сейчас приперся подглядывать. А в воду со всеми не полез, чтоб чем-нибудь себя не выдать. Спросить что ли напрямую? А если вдруг ответит «да», что тогда с этим делать?
…От неуместных размышлений его отвлек бодрый ржач сотоварищей, дружно обернувшихся к тому берегу. Оказалось, Кили и Фили, где-то отловили Бильбо. С визгом и улюлюканьем братья буквально вытряхнули хоббита из штанов и дружеским пинком сопроводили в воду. Взломщик пытался робко протестовать, но его тут же окружили и осмеяли, с еще большим энтузиазмом, чем если бы он не возражал.
- Слушай, а может ты девка переодетая? – громогласно поинтересовался Глойн. – Потому и стесняешься?
- Очень даже может быть, - многозначительно подхватил его брат, хихикая в седую бороду. – У этих хоббитов мужика от бабы сам Махал не отличит. Как же отличить-то, если рожи у всех гладкие?
Эту теорию гномы дружно поддержали. А Бофур, пробившись к взломщику, приобнял того за плечи и доверительно (но достаточно громко, чтобы все услышали) «прошептал»:
- Слушай, красавица, шла бы ты пока отсюда. Не дразни парней... А ночью приходи ко мне, я для тебя эльфийский пряник заначил.
Над безымянной речкой снова прокатился бодрый многоголосый ржач. Хоббит сердито вырвался из объятий и, выбравшись на мелководье, принялся стягивать с себя мокрое исподнее, заодно демонстрируя осмеятелям, что он таки мужик и таки как все.

***********
Суматошный день плавно перетек в беспокойную ночь. Для Двалина беспокойную, остальные-то дрыхли без задних ног оглашая окрестности молодецким храпом. Да он и сам с удовольствием отоспался бы после всех приключений, но не выходило – в голову лезла всякая муть. Про Ори, разумеется! То представлялась радостная улыбочка на закопченном лице, то эти злосчастные пуговицы на заду.
Кстати, малец как раз стоял на часах вместе с родственничком своим, магистром вонючих отваров. Устроились на бревнышке, развернувшись спиной к лагерю, и что-то вдохновенно обсуждали, тыча пальцами в звездное небо. В другое время старый вояка не преминул бы наорать на обоих за такое отношение к обязанностям часового, но сейчас видеть мальчишку совершенно не хотелось. Двалин осторожно выбрался из спального мешка и, не одевшись и даже не надев сапоги, чтобы лишний раз не шуметь, выбрался из освещенного костром круга.
…Сидя на прибрежных камнях и глядя на пляшущие по воде лунные блики, он неспешно закурил и попытался привести в порядок мысли и желания. Выходило плохо: луна, сверчки и легкий летний ветерок настраивали на какой-то совершенно дурацкий романтический лад. А поскольку любые романтические порывы в его возрасте и в сложившейся ситуации были абсолютно неуместны и к тому же бесплодны, мысли естественным образом перетекли в область сожалений и разочарований. Двалин упрямо мотнул бритой головой, словно надеясь вытрясти из нее всю дурь, выбил докуренную трубку и уже собираться возвращаться, когда на освещенный луной берег со стороны лагеря выскользнула осторожная тень. Гном с чувством помянул про себя портянки Махала и драконий хвост и поспешил отступить за ближайший куст, потому что при ближайшем рассмотрении тень оказалась его персональным проклятием собственной персоной.
Проклятие, осторожно переступая босыми ногами по камням, спустилось к берегу, положило на здоровенный плосковерхий валун полотенце (ну кто еще мог потащить с собой в поход большое банное полотенце!) и принялось расстегивать пуговицы. Нет не те, а которые на вороте. Двалин судорожно сглотнул и весь напрягся в предчувствии, но даже не успел осознать это и мысленно огреть себя по затылку. Потому что Ори повернулся к нему боком, и при свете луны стало совершенно очевидно, сто спереди, на уровне злосчастных пуговиц, у мальчишки ничего нет. Ну то есть ровно все, от живота и до самых коленок! Зато повыше живота совершенно отчетливо выделялась грудь. Совсем маленькая, не оформившаяся, - куда там до подушек глойновой Сомы! – но самая настоящая женская грудь!
Десяток заковыристых фраз с упоминанием подштанников Эру, эльфийских золотых яиц, Мелькора и балроговой матери пронеслись в мозгу все разом, так, что Двалин даже не успел выцепить ни одной, чтоб произнести вслух. Девчонка! Совсем молоденькая и далеко не красавица, но все-таки девчонка!
Могучий гном очень хорошо прочувствовал, как с души медленно и тяжело скатывается камень. Он-то думал, что совсем одурел от застоя семени - оказалось, уберег Махал от безумия. Глаза-то обманули, но тело как-то безошибочно определило единственную женщину в отряде. По запаху что ли? Или бесконечные «так ведут себя только бабы!» сыграли свою роль? А потом его жаром обдало от мысли, что сейчас девочка разденется и полезет в воду, и по-хорошему надо бы потихоньку уйти, но, затопчи тебя мумак, как же не хочется!
Моральная дилемма разрешилась сама собой, когда при первой же нерешительной попытке отступить из-под ног с шорохом посыпались мелкие камешки. Ори испуганно ойкнула, подхватила уже стянутую было с плеч пижаму и, вглядываясь в темноту, дрожащим голосом выдохнула:
- Кто здесь?
Двалин застыл, надеясь, что девчонка спишет услышанное на звуки природы и успокоится. Но не зря про гномью неуклюжесть слагают легенды – способность поддерживать тишину никогда не была сильной стороной этого народа. Он и шага не сделал, даже не повернулся, а зацепившаяся за рукав ветка вдруг резко сорвалась, раскачав весь куст и распугав каких-то до невозможности крикливых птиц.
- Кто здесь? – повторила Ори и шагнула в сторону лагеря с явным намерением поднять тревогу. Этого допустить было уже никак нельзя и Двалин, ругая про себя малолетнюю дурочку и судьбу, шагнул в освещенное луной пространство.
- Успокойся, это я.
Девочка ответила коротким «ой!» и принялась судорожно застегивать пуговицы.
Двалин понимал, что надо как-то объясниться. С другой стороны, как такое объяснить? С третьей, с какого вообще перепугу объясняться должен он, если девчонка сама виновата: обманула всех, тайком затесалась в отряд и теперь разоблачена чисто случайно?! Старый воин всегда знал, что лучшая защита – это нападение, поэтому, безжалостно растоптав собственное смущение, пошел в атаку:
- Ты что тут делаешь?!
- Я? Ничего, - перепуганная гномка стала задом отступать к скале, той самой, с которой днем наблюдала за купающимися мужчинами. – Я только хотела… Хотел…
- ХотелА! – припечатал Двалин, продолжая наступать. – Ты какого балрога вообще устроила этот маскарад? Как тебя хоть зовут-то на самом деле?
- Так и зовут...
- Как тебе наглости хватило! И братья тебя покрывают? Что у вас за семья вообще такая…
Девочка наконец уперлась спиной в гладкий бок утеса и вынуждена была остановиться. В глазах ее плескался страх, потом обида… а потом на них навернулись слезы. Она как-то очень жалобно посмотрела на нависшего над ней гнома и голосом обиженного ребенка выдавила:
- А вы меня совсем не помните, да?
Двалин удивленно моргнул, пытаясь припомнить, где мог раньше видеть эту девицу. Он и братьев-то ее не знал до встречи в доме хоббита.
- А я каждый день приходила посмотреть, как вы стражников у ворот меняете, - продолжала Ори, глотая слезы. – Вы меня наверняка там видели, у меня тогда коса была.
Вот теперь стало более-менее понятно. Развод караула у ворот Эред-Луина – бессмысленная, но красивая церемония. Двалин, как начальник гарнизона, неизменно командовал ею, а проходящие мимо горожане неизменно останавливались поглазеть, хоть и видели это уже тысячу раз. И какие-то девчонки все время крутились в толпе, но старый вояка старался на них не смотреть, чтобы попусту не будить воображение. А оказалось, вот оно что…Нашла же дурочка, в кого втрескаться! Не в одного из парней, даже не в узбада, будь он неладен. Чем вообще думают эти женщины, если отвергают молодого здорового бойца, но готовы тащиться к балрогу на рога за истрепанным жизнью ветераном с рваным ухом и исполосованной рожей?
Глядя в его растерянное лицо, девочка все поняла и еще больше погрустнела.
- Вы меня даже ни разу не заметили, да? – Ори тоскливо шмыгнула носом. – Я понимаю, я некрасивая… Но мне было так обидно!
- И ты решила, что мальчишкой будешь привлекательнее?
Девушка опустила голову так низко, что едва не уперлась подбородком в грудь и, давясь стыдом, пролепетала:
- Это Дори придумал, чтобы…
Она осеклась.
- Чтоб мужики не приставали, - с безжалостной прямотой закончил Двалин.
В чем-чем, а в этом хренов интеллигент оказался прав – узнай остальные, что в отряде женщина, из штанов бы повыпрыгивали. Нет, тронуть ее никто бы не посмел, не так воспитаны, но в попытках привлечь к себе внимание извелись бы сами и ее бы извели.
- Я просто хотела быть рядом, - выдавила Ори, явно превозмогая себя. - Уговорила братьев взять меня, думала, что никто ничего не узнает. Я так старалась…
Старалась она, как же! Так старалась, что заставила взрослого, мужика с железными нервами на стену лезть от вожделения, и при этом оставалась в твердой уверенности, что ведет себя по-мужски!
- Ты хоть понимаешь, что чуть с ума меня не свела, девочка?!
Ори смотрела на него широко раскрытыми глазами, безуспешно пытаясь понять, что же ей только что сказали. Губы вздрогнули, когда она собиралась что-то ответить, но передумала, не успев рта раскрыть. И вот на эти губы Двалин набросился, как набрасываются на фляжку с водой после дневного перехода по жаре.
…Она даже не умела толком ответить на поцелуй, но интуитивно понимала, что в такой ситуации лучше подчиниться мужчине. Покорно обмякла в его руках, выгнулась, приоткрыла рот, предоставляя ему полную свободу действий. За эти несколько мгновений Двалин успел совершенно четко представить как совсем скоро, вот уже прямо сейчас, как только сумеет оторваться от ее рта, развернет девушку к себе спиной. Надавит на поясницу, заставляя прогнуться. Как расстегнет, - хотя нет, на это терпения не хватит, - просто оборвет к балрогам две проклятых пуговицы, обхватит руками нежные белые ягодицы, прижмется к ним. Потом разведет в стороны. Он даже успел вспомнить, что на его собственных подштанниках пуговиц аж четыре, но по счастью все спереди… прежде чем девушка заверещала и протестующее уперлась ладонями ему в грудь.
Это было равносильно хорошему удару дубиной по темечку. Двалин демонстративно убрал руки и отстранился, запоздало сообразив, что, кажется, одна из них только что самым пошлым образом лапала девочку за грудь, а вторая уже пробиралась к тому самому отстежному клапану на ягодицах... Вот ведь похотливый старый дурак!
Ори смотрела на него совершенно безумными глазами и, кажется, сама не понимала, чего испугалась больше – его поползновений или собственной реакции на них.
- Извини. Я не хотел.
Вранье, конечно. Но лучше ей пока не знать, чего он на самом деле хотел.
Гномка понимающе кивнула.
- Я знаю. Я… Я просто не…
Ну конечно она «не»!.. Девочка, которая до сегодняшнего утра вряд ли когда-нибудь видела раздетого мужчину. Да этот поцелуй уже превосходит все то, что она могла там себе навоображать! Вот ведь… связался балрог с младенцем.
- Ладно уж, я все понял.
- Вы правда на меня не сердитесь?
- За что? За то, что обманула всех или за…
Он осекся и безнадежно махнул рукой. О таком вслух не говорят. Но Ори и сама все поняла.
- За все.
Двалин очень внимательно посмотрел на нее, с удивлением ощущая, как на смену схлынувшему вожделению приходит другое, потрясающе-теплое чувство.
- Глупая ты…
Он неожиданно мягко улыбнулся и, шагнув к девочке, провел ладонью по стриженой голове.
- … и косу напрасно обрезала.
Ори снова подняла глаза. Теперь они сияли.
- Вы ведь никому не скажете?
- Не скажу… - еще одно движение ладонью и неприятное ощущение от того, как быстро пальцы сжимаются над пустотой. – Обещай мне, что отрастишь волосы.
- Обещаю.
- А когда вам с братьями надоест играть в лазутчиков на вражеской территории, я подарю тебе много красивых заколок. И шелковую рубашку. Настоящую, женскую. С вышивкой.
- Ой!
Девочка, вдруг сообразив, что стоит перед ним в нижнем белье, снова покраснела и поспешно отстранилась. Двалин усмехнулся. Правду видно говорят, что по молодости от избытка эмоций можно потерять голову. С ним такого не случалось…
- Ладно, иди мойся. Не буду тебе мешать.
- Так вы значит… - Ори, на время забыв о смущении, нерешительно ухватила его за руку. – Так я вам все таки… Вы за мной…
Он не удержался, еще раз провел ладонью по волосам девушки, осторожно дотронулся до нежной щеки.
- Когда косы отрастут.
И ушел решительно, не оглядываясь.
Чтобы отрастить приличную косу, гномке понадобится года три. За это время девочка и сама подрастет, оформится. Может быть даже обзаведется приличной грудью. Двалин улыбнулся собственным мыслям, впервые в полной мере осознавая, что чувствует Глойн, разглядывая портрет жены в своем медальоне. Гномские девушки, конечно, придирчивые и самоуверенные, но при этом на удивление постоянные. Если уж такая положила на тебя глаз, то ни за что не отступится, если только сам не оттолкнешь.
Отталкивать Ори Двалин не собирался.
А ждать он всегда умел…

Апд. В комменты добавлен драббл-доп по заявке в соседней темке.

запись создана: 24.02.2013 в 18:12

@темы: тварьчество Фокси, тварьчество Нэй, таки Хоббит

Comments

[Foxiney]

Ори сама себя выдала… Когда хоронили узбада и парней.
Потому что хоть мужчинам и не чужды слезы, но так не ревут даже десятилетние мальчишки.
Собравшиеся в склепе оглядывались на нее с недоумением, братья неловко переминались в стороне, не зная, что предпринять, Трандуил со своей свитой старательно делали вид, что им все равно, и, тем не менее, то и дело косились на заливающегося слезами гномьего мальчишку. Двалин не выдержал. Растолкав плечами столпившихся вокруг со скорбными лицами гномов, людей и эльфов, пробился туда, где высились на небольшом постаменте три каменных саркофага, на которых даже не успели еще выбить имена погибших и, обняв девочку за плечи, утянул ее в коридор.
Ори, уткнувшись лицом в перевязь на его груди, разрыдалась пуще прежнего, и Двалину казалось, что она плачет за них двоих. Чудесное, спасительное женское свойство – изгонять боль из сердца через глаза. Сам Двалин когда-то начал по древнему обычаю переносить ее на кожу, но это не очень-то помогало. Татуировка с именем отца, сделанная после Азанулбизара, уже сотню раз зарастала волосами и снова выбривалась, а боль все еще жила где-то в глубине души вместе с болью за всех погибших в сражениях, умерших от ран, съеденных драконом друзей и близких. Боль не покидала его, только притуплялась на время, вытесненная горячкой боя или какими-то важными делами. Хотя после объяснения с Ори, тогда, у реки, она сделалась почти совсем незаметной. Это было непростительной слабостью для старого воина, но Двалин позволил себе размечтаться. О том, что с возвращением Эребора наконец-то начнется жизнь – без войн, голода, долгих скитаний. О том, как однажды он встанет за плечом лучшего из королей никому не нужным военным советником, как будет веселиться на свадьбе Фили или Кили, - кто-то из них непременно должен был скоро поймать за хвост удачу в любви, - как сам однажды постучится в дверь седого книжника с женской рубашкой и набором ритуальных заколок в руках… А попал на очередные похороны. Шел домой, но вместо него обнаружил склеп. Десяток комнат, в которые некого пригласить, груда золота, которое не на что тратить, посторонний суровый гном на королевском троне вместо старого друга. Из близких – только брат, еще более старая перечница, чем он сам. Да еще вот эта девочка, быть с которой пока не позволяют приличия…
Наверное, случись сейчас очередная война, или землетрясение, или нашествие балрогов – Двалин треснул бы себя по затылку, чтоб выбить дурь, наточил бы топоры и через пару минут уже был бы самим собой. Но новой битвы не предвиделось, а все хозяйственные проблемы решались без него. Даже похороны эти организовал Дайн.
…Минуты тянулись одна за другой, гномы, люди и эльфы, выходя из склепа, спешили по главному коридору к уводящим наверх лестницам, не желая или не решаясь заглянуть в узкий закуток, где исполосованный шрамами вояка обнимал плачущую девушку. Потом появился Дори и в своей обычной интеллигентской манере попросил разрешения увести сестру. Ну не дурак ли? Чего спрашивать-то?!.. Двалин возражать не стал. Ори ушла, и после этого еще несколько дней не попадалась никому на глаза. А Двалин, разыскав среди солдат Дайна опытного кольщика, обзавелся тремя новыми символами на голове. А потом все-таки не выдержал и запил, перетащив в свою чудом уцелевшую спальню таким же чудом сохранившийся бочонок вина еще из троровых запасов.
…Очнулся он от ведра воды, вылитой на голову. Дернулся было схватиться за топоры, но их кто-то предусмотрительно убрал, как и все остальное оружие. Замахнулся кулаком – но тот прошил воздух, в лепешку расплющив пустоту. Тогда только Двалин со скрипом открыл глаза. Над ним со скорбной рожей стоял брат с витой траурной косицей в белой бороде и полотенцем в руках.
- Ну что, полегчало?
- Нет, - честно ответил Двалин, со стоном отрывая от мокрых досок гулящую голову.
Ну надо же, отрубился мордой в стол!
- Ему бы не понравилась такая скорбь.
Похмельный гном презрительно фыркнул:
- Брось! Он пил не меньше моего, и уж всяко больше, чем ты.
- И, тем не менее, на пять дней в запой Торин Оукеншильд не уходил ни разу. Держи.
Брат заботливо протянул склянку с мерзко пахнущим настоем. Двалин, не глядя, вылил содержимое себе в рот и поморщился, чувствуя, как отвратительное зелье прогоняет из головы дурман.
- Пять дней, говоришь?
- Иначе я бы не стал мешать твоей дружбе с этой бочкой. Сегодня седьмой день, ты должен быть на поминках. Приведи себя в порядок.
- Остроухие уехали?
- Нет. Наоборот, приехала их королева и еще несколько дам, чтобы отдать долг памяти павшим.
- Вот уроды! Сначала держат нас взаперти, потом золота требуют, а теперь вдруг они о долге вспомнили!
- Эльфы тоже гибли в недавней битве, - резонно возразил Балин. – И один из них, если помнишь, спас твою шкуру.
Двалин помнил. К несчастью. Он и впрямь лежал бы сейчас в том же склепе, как родич узбада, если бы какой-то остроухий не подскочил вовремя и не принял на щит орочью стрелу, летевшую гному прямо в ухо. Досадно было чувствовать себя чем-то обязанным эльфам, но с истиной не поспоришь. Еще досаднее было понимать, что из этой битвы он вышел без единой царапины, в то время как лучший друг и двое воспитанников пали, получив по нескольку ран каждый. Будто стрелы и копья, и сабельные удары, предназначавшиеся Двалину, почему-то в итоге были поделены на них троих. Наверное, заработай он в этой проклятой битве очередной шрам, потеряй глаз или руку, было бы легче. Но единственную телесную боль, увы, причиняли еще не до конца затянувшиеся следы от иголок на затылке, зато протрезвевшая душа снова начала ныть.
*********
В пиршественный зал на поминки Двалин не пошел. Чего он там не видел? Все тот же набор фальшиво-скорбных рож? Дайн, которому смерть родича с лихвой компенсировало доставшееся по наследству королевство, эльфы, которым дела нет до того, кто из гномов жив, а кто мертв, люди, озабоченные исключительно собственными проблемами. Никого из них видеть не хотелось до скрежета зубовного. А тот, с кем действительно приятно было бы поговорить, уже шестой день обнимал свой Аркенстон под холодной гранитной плитой. Туда и понесли верного друга ноги, хотя он сам не смог бы сказать, почему. Двалин помнил всех своих погибших товарищей по именам, но на могилы не приходил никогда. Наверно, потому, что разбросаны они были на всем пространстве от Мглистых гор до Синих.
В гробнице горели факелы и три свежих надгробия мерцали новенькой облицовкой из мрамора разных оттенков. За те пять дней что Двалин провел наедине с винной бочкой мастера успели не только вырезать на камне имена и годы жизни покойных, но и украсить десятки мраморных пластин изображением самых славных моментов истории Эребора, а затем закрепить их на гранитные основания. Король, так и не воцарившийся под своей Горой, получил под ней достойную могилу.
Посредине склепа, прямо на полу, поджав под себя ноги сидела Ори. В женском платье. То ли с собой тащила, с нее станется, то ли разыскала где-то в жилых комнатах… Услышав шаги она оглянулась, улыбнулась грустно, ничуть не удивившись его появлению, и снова склонила голову перед мраморным саркофагом. Двалин опустился позади нее на колени, обнял за плечи, краем глаза успев заметить, как высокая стройная фигура бесшумно скользнула к двери. Он даже не успел спросить вслух, что делает женщина-эльф в гробнице гномьего короля - Ори, предугадав вопрос, тихо проронила:
- Она каждый день приходит. Я не знаю, почему.
- А ты?
- И я.
- Почему? Ты знала их совсем недолго.
- Зато ты знал… И еще… я его поцеловала.
Сердце пропустило один удар.
- Кого?
- Фили, - девочка обернулась, виновато посмотрела мужчине в глаза. – Он попросил… Перед боем. Он как-то узнал про меня…
Двалин молчал, переваривая услышанное. Мысль о том, что один из погибших парней мог мечтать о той же девушке, что и он, казалась дикой… и совершенно естественной. Один из двоих или даже оба вполне могли догадаться. Они ж молодые… были.
- Я сказала, что люблю другого, - продолжала Ори очень тихо, со слезами в голосе. – А Фили сказал, что знает, но это все равно. И что другого шанса у него может не быть.
- И он оказался прав, - выдохнул Двалин, чувствуя себя гаже некуда.
- Он как будто знал… Ты на меня не сердишься?
Гном ничего не ответил, только крепче прижал к себе девушку. Еще чего не хватало – сердиться на нее за поцелуй, подаренный покойнику! Парень и так пожить не успел. Ну, хоть что-то хорошее он от жизни получил. И в который раз уже подумалось: почему это девочка выбрала его а не… да хоть того же Фили? Редкостное везение и совершенно необъяснимое.
За время пути от Медвежьей скалы до Эребора Двалин успел к ней привязаться. Как-то походя, незаметно, но так крепко, что отрывать теперь только вместе с кожей. Из предмета одержимости девочка стала для него по-настоящему близким существом. Основой веры в будущее до Битвы у Горы и последней надеждой после. Вот и сейчас: шел сюда, чтобы поклониться могилам, а вместо этого снова обнимает свою Ори. Кто бы мог подумать еще полгода назад, что такое возможно? В суровом мужском братстве, в посмертном единстве воинов, вечно связующем этот мир с чертогами Мандоса, женщине никогда не было места. Но вот влезла же как-то – и не прогнать теперь. Как будто жизнь и смерть тянут за руки в разные стороны, и ни ту, ни другую не сбросить, не уничтожить, не забыть.
Двалин в который уже раз с сожалением провел ладонью по коротким волосам девушки. Он бы уже плюнул на возраст и условности, посватался бы к ней сразу по завершении траура – но косы нужны для свадебной церемонии. Иначе как-то неправильно, не по-гномьи.
Значит, смерть пока все-таки побеждает…
- Я, наверное, оставлю тебя здесь… с ними, - Ори осторожно выбралась из-под его руки. Поднялась, поправляя юбку. – Не буду мешать.
Двалин, печально улыбнувшись, ухватил ее ладонь и поднес к губам. Умничка. Все-то она понимает…

[Foxiney]

**********
Остроухие после поминок не уехали и вообще, похоже, застряли в Эреборе основательно. Их женщины сразу же после церемонии в полном составе отправились в наспех оборудованный лазарет и принялись колдовать над ранеными. И, по-видимому, неплохо в этом преуспели. Во всяком случае, Бофур, которому в битве прострелили обе ноги, уже на следующее утро довольно живенько хромал по коридорам на костылях.
Двалин в тот же день снова зашел в склеп и чуть ли не нос-в-грудь столкнулся все с той же эльфийкой. Более того - разглядел ее и узнал. Эту девицу он видел среди стражников трандуиловых подземелий и теперь едва сдержался, чтобы не спросить самым невежливым образом, какого тролля она здесь забыла. Но эльфийка, встретившись с ним взглядом, сама все поняла. И тихо печально сказала:
- Не смотри на меня так, почтенный гном. Моя скорбь не меньше твоей.
- Что бы ты в этом понимала! – зло выплюнул Двалин и, уже гораздо тише, добавил: - тварь бессмертная!
Девушка (а может и старуха – у этих остроухих хрен разберешь, кому сколько лет!) с непередаваемой грустью покачала головой и, ничего не сказав, неспешно выплыла из склепа. Гном прострелил взглядом ее спину, всеми силами гоня прочь внезапно пришедшую в голову дикую мысль. Бред, конечно, но Моргот их разберет, этих женщин! Если уж юная гномочка могла отправиться в далекий и опасный путь за мужчиной впятеро старше себя, то почему бы эльфийке не влюбиться в гнома? Здесь, у могил, эта мысль казалась вдвойне кощунственной, и он решительно отмел ее.
Какого балрога надеялся Двалин найти в гробнице, он и сам бы не смог сказать. Не ждал же он в самом деле голоса с неба, который ответит на все вопросы! Но здесь, по крайней мере, можно было не опасаться нарваться на брата, остороухих или, Эру упаси, на Дайна, которого язык не поворачивался назвать узбадом. Да и… Моргот его знает, в чем тут дело! Мстить больше некому, стремиться тоже не к чему, три новых наколки непрерывно зудят, и не отпускает ощущение, что все было напрасно. И знать бы еще, почему так! Какого лысого гоблина он жив? И почему смерть забирает именно тех, кого забирает?! Как-то не думал он об этом раньше. Молча и без оглядки вступал в любую битву, зная, почему и зачем так надо, молча хоронил друзей, молча шел дальше, унося очередной знак на коже и очередную рану на сердце. Убивал и рисковал жизнью с равным усердием, словно надеялся когда-нибудь победить смерть. Но, как оказалось, на самом деле все это время носил ее с собой.
Возможно, ушедшим открываются какие-то тайные знания. Возможно там, за чертой, легко и просто становится понятным то, что не давало покоя при жизни. Может быть даже в Чертогах Ожидания, есть окошко, через которое навеки упокоившиеся наблюдают за глупыми метаниями живых. Смеются. Ждут. Эльфы, наверное, могли бы что-то об этом рассказать, но они не станут. Да и не спрашивать же о таком у остроухих! Поэтому единственной зримой границей между живыми и умершими были и останутся могилы.
Двалин не смог бы сказать, сколько времени провел в склепе, прежде чем его нашла Ори. Вошла, еле слышно шелестя юбками, обняла, прижалась к плечу…
- Ты почему не приходишь на обед? Тебя все ждут.
- Кто ждет?
- Все наши…
- Они знают, где меня искать. Не хочу лишний раз видеть Дайна и остроухих!
- Понимаю… Тебя Балин просил прийти. Говорит, что-то важное.
- У него всегда что-то важное…
Брат, как истинный царедворец, готов служить любому королю. Для него главное, чтобы дела делались и порядок был. И он не станет изменять себе только из-за того, что прежний правитель умер, а новый воцарился.
- Не стоит проводить столько времени в склепе, - теперь Ори стояла прямо перед ним, положив обе руки на плечи, преданно заглядывая в глаза.
Милая.
- А сама-то…
- Я просто… - девочка покраснела, но глаз не опустила. – Я чувствовала себя виноватой перед ним и перед тобой… Теперь мне легче.
«А мне нет», - едва не ответил Двалин, но вдруг понял, что просто не может говорить о грусти и смерти, глядя в эти глаза. Наверное, ему тоже сейчас стало бы легче, если бы можно было просто подхватить девушку на руки и унести к себе в комнату. Там, правда, холод собачий, но вдвоем они быстро согрелись бы. Телом. Душой. Что может быть горячее женской руки на обнаженной коже? Что может быть животворнее ее дыхания на губах? Груди у нее маленькие, одной ладонью накрыть, но все равно безумно притягательные. И мягкие должно быть. И шнуровка корсажа так удобно – спереди, только дернуть за шнурок…
Один из факелов фыркнул и погас, выплюнув в воздух облачко сажи. Ори испуганно вздрогнула. Туманная муть перед глазами развеялась, и Двалин поспешил отвести взгляд от выреза ее платья. Отстранился, с досадой ощущая такое неуместное напряжение в паху…
Проклятье! Еще чего не хватало – в гробнице, у трех свежих могил!
- Ты иди, - отвернулся, уставился тупо на мраморные барельефы, чтобы только ее не видеть.
- Так ты придешь на обед?
- Приду. Скажи Балину, чтобы занял мне место подальше от эльфов.
…Ори ушла, унося с собой ощущение тепла, и на плечи тут же навалилось тяжелое, как гробовая плита, презрение к себе. Двалин смотрел на надгробия, подспудно ожидая не то кары, не то упрека – такого, что сам потом всю жизнь будешь себя карать. Лично он не поленился бы встать из могилы и придушить нечестивца, позволившего себе вожделеть женщину в месте, где отдают последние почести павшим… Но гранит и мрамор молчали, и окно Чертогов Мандоса так и не открылось.

***
В наскоро прибранном пиршественном зале весельем и не пахло. Угрюмые гномы, эльфы и люди сидели за столом с тем же выражением лиц, что и неделю назад на похоронах, только теперь к общей скорби добавилась общая же озабоченность. Один Дайн не пытался делать вид, что скорбит – он был просто озабочен, обсуждая с Его Рогатым Величеством нечто, судя по всему, очень важное. Рядом нечто не менее важное обсуждали Балин, бургомистр разрушенного человеческого города и предводитель человеческого же войска. Двалин, даже не подумав хоть с кем-нибудь поздороваться, обошел стол и тяжело плюхнулся на скамью рядом с братом.
- Ну и за каким эльфийским хреном ты меня звал?
Балин, извинившись перед людьми за прерванный разговор, обернулся к родственнику:
- Во-первых, чтобы ты, наконец, нормально поел. А то если так и будешь закусывать выпивку лембасами, скоро загнешься.
- И что бы я, несчастный младенец, делал без твоей родительской заботы! – пробурчал в ответ Двалин но, тем не менее, ухватил с общего блюда жареную рубину.
- Совсем бы одичал, - невозмутимо отозвался родственник, докладывая ему на тарелку каких-то эльфийских овощей. – Такому как ты мамка жизненно необходима. Или жена. Ну или на крайний случай старший брат с головой на плечах.
Младший покосился на него раздраженно, но тему развивать не стал.
- Ладно, хватит обо мне! Говори, что там у тебя во-вторых!
- А во-вторых, я нашел для тебя работу.
- Ты или… этот?
Двалин указал взглядом на что-то увлеченно объясняющего эльфам Дайна. Балин устало вздохнул.
- Я. Этот, как ты изволил выразиться, занят сейчас иными вопросами. Я же помимо всего прочего руковожу работами по восстановлению жилого яруса и размещением солдат Дайна и людей из разрушенного города.
- Вы решили пустить людей в сердце горы? – Вот это новость! – Я думал, их разместили в казармах у ворот.
- Пока разместили. Но зимой там будет слишком холодно, поэтому женщин и детей мы проведем в бывший квартал Оружейников. И ты будешь руководить разбором завалов - дракон там изрядно напакостил.
- Это еще с какого хрена? Я воин, а не прораб.
- Ты командир! – припечатал брат. - И я знаю, что ты сможешь организовать любую работу там, где это нужно! – И куда более мягким тоном добавил: - Если вдруг случится какая-нибудь война, я тебя обязательно на нее отпущу. Но сейчас ты нужнее в жилом ярусе. У нас слишком мало рабочих рук, а времени еще меньше.
Двалин вполголоса помянул подштанники Эру и эльфийские яйца, но спорить с очевидным не стал…

[Foxiney]

***
На выходе из зала его догнал Бильбо. Вид у хоббита был несколько взъерошенный, но при этом до тошноты любезный. С такой рожей он, наверно, встречал гостей у себя в норе - своих приторно-вежливых и безумно аккуратных хоббитских гостей, разумеется, а никак не гномов.
А ведь всего неделю назад на похоронах рыдал не хуже Ори…
- Как хорошо, что вы все-таки появились, мистер Двалин. Я уж боялся, что не смогу с вами попрощаться.
- Попрощаться? – гном удивленно приподнял бровь. – Ты что же, уже собрался обратно в свою нору.
- Ну да. Мое приключение закончилось, а Гэндальф как раз собирается на Запад. Он обещал меня проводить.
- Приключение, значит, - ну да, для жителя далекой мирной страны все случившееся так и останется забавным приключением.
- Ну, так было написано в контракте, - полурослик смущённо улыбнулся и поскреб пол волосатой лапкой. – В любом случае я рад, что все хорошо закончилось. Вы получили назад свой дом, а мне теперь хочется увидеть свой.
Волна гнева накатила, заставив лицо покраснеть, а кулаки сжаться… и схлынула прежде чем один из них успел бы обрушиться на хоббита. Все ведь верно, задери его варги! Они все получили то, к чему стремились, и не взломщика вина, что кое-кто из компаньонов не успел насладиться плодами общих усилий.
- Ты прав, Бэггинс. Счастливого пути. – Двалин заставил себя говорить спокойно в надежде, что хоббит удовлетворится таким прощанием и уйдет. Но тот остался на месте, по-прежнему неловко переминаясь с ноги на ногу.
- Знаете, я не ожидал… что все так получится.
- Никто не ожидал.
- Я не о том. Просто…- Бильбо на мгновение умолк, подбирая слова, - уже больше недели прошло, а там, в зале, все до сих пор такие грустные… и вы вот тоже. Мне даже как-то тяжело уезжать, когда все в таком настроении. И вообще…
- Ты, видно, давно никого не терял.
- Вы правы, у нас редко кто гибнет. Ну разве что в реке случайно утонет или лестницы упадет. А так почти все доживают до глубокой старости… Но, знаете, Гэндальф рассказывал мне про одну давнюю войну… Тогда Гномы, и люди, и эльфы тоже сражались с орками. И с драконами, и еще с кем-то. И дракон тогда убил короля гномов…
- Азагхал его звали, - угрюмо кивнул Двалин.
- Ну да… Ну так вот Гэндальф говорит, ваши тогда только в первый день пили за упокой, а потом только за здравие. А теперь как-то все… как будто жизнь закончилась.
Гном промолчал. Ну а что тут сказать? Что старик врет? Или что казады с тех пор измельчали духом? Хоббит помялся еще какое-то время, ожидая ответа, и, не дождавшись, как-то совсем уж смущенно выдавил:
- Знаете, а ведь Торин…
Имя как бичом хлестнуло, заставив вскинуться.
- …когда он… ну, когда мы с ним прощались, он сказал то ему жаль… Что гномы не могут жить так, как мы, хоббиты. Не могут просто радоваться жизни.
- Он был прав, - Двалин невесело усмехнулся. – Мы так не можем…

Привет
Читала только выложенное на ХФ и то по чистой случайности. Но оказалась такая милота, автор молодец

[Foxiney]

Спасибо.
Автор на самом деле немало удивлен, что на ХФ это с таким энтузиазмом читают.)

[Foxiney]

**************
Разбор завалов на жилом уровне продолжался уже несколько дней. Два десятка гномов и людей под руководством Двалина растаскивали завалившие проход камни, разгребали обломки мебели, меняли испепеленные много лет назад двери жилищ. Протиснуться в узкий коридор рабочего квартала дракон не смог, но пожег и порушил все, до чего сумел дотянуться. Работы по наведению порядка теперь велись по всей горе. И почти каждый день здесь или в другом месте среди гор мусора рабочие находили чьи-то останки. Мужчин, женщин, детей. В смятых доспехах, в оплавленном золоте украшений… Некоторых опознавали, но чаще определить, кому принадлежали обугленные кости, было уже попросту невозможно. Похорон найденным покойникам не устраивали, их просто тихо зарывали на склоне у самого основания горы, рядом с погибшими солдатами Дайна. А вечером в пиршественном зале поднимали за всех единый тост.
Наверное поэтому там царила все та же похоронная атмосфера, что и две недели назад, и как бы ни волновали всех насущные проблемы, как бы ни были сильны переживания текущего дня, никто ни разу не решался ее нарушить. Дайн, наверное, рад был бы прервать или хоть как-то облегчить, затянувшийся траур, но увы – хоть он теперь и правил под Горой, но настроение создавал не он. Его собственные солдаты, эльфийские царедворцы, человеческие вожди, члены бывшей «Компании Торина», теперь по праву занявшие каждый свое место за королевским столом – все они вместе и по отдельности неосознанно, но оттого не менее старательно сохраняли и поддерживали атмосферу всеобщего уныния, установившуюся в Эреборе после смены короля. И в один прекрасный вечер Двалин к своему удивлению понял, что не он один тут размазан по камням тяжелой потерей. Бесконечные похороны все продолжались, но каждый раз каждый из собравшихся за столом поднимал кубок не за безымянные кости, свежеупокоенные на склоне горы, а за кого-то своего. Конкретного, Дорогого. Имевшего лицо и имя.
И от этого осознания однажды стало настолько тошно, что Двалин снова перестал приходить на общий ужин. На несколько дней Эребор сомкнулся для него в несколько лестниц и десяток коридоров – от жилого яруса до гробницы узбада и обратно.
Ори он теперь видел нечасто, зато она начала ему сниться: молодая, полная жизни, бесконечно желанная. То в расшитой незабудками рубашке без рукавов, то в той дурацкой пижамке с пуговицами, то вообще без ничего. Однажды приснилась с младенцем на руках, и этот сон оказался таким теплым, что Двалин едва не пришиб охранника, явившегося его будить. А потом еще полдня все прикидывал, сколько же времени ей понадобится, чтобы отрастить волосы, и успеет ли он сам за это время окончательно свихнуться. Или заслужить пожизненное изгнание, прикончив кого-нибудь из ребят Дайна: единственная гномка в Эреборе даже среди всеобщего траура не могла не привлечь всеобщее же внимание, и молодые балбесы за работой то и дело принимались ее обсуждать, иногда в довольно похабной манере. К счастью, сурового взгляда начальника обычно хватало, чтобы пресечь любые разговоры.
… А еще за эти дни Двалин несколько раз сталкивался с той странной эльфийкой, которую как магнитом все тянуло в королевскую гробницу. Заговорить с ним она больше не пыталась – торопливо подбирала юбки и беззвучно выплывала за дверь всякий раз при его появлении. Но само ее присутствие в этом месте лучше всяких слов убеждало в том, что первоначальное предположение было верным. Видно и впрямь было у нее что-то с одним из погибших парней. Но прежнего раздражения эта мысль уже не вызывала – скорее болезненное, тоскливое удовлетворение. Всегда хорошо, если погибшего оплакивает женщина, пусть даже и остроухая. Женские слезы, говорят, промывают душе прямую дорогу к Чертогам Ожидания. А эти трое по одному на тот свет не пошли бы. Если будет указан путь одному, то и остальные не заблудятся.

[Bokuto-san]

в общем, вот щаз не удержусь.
ты ж кости выворачиваешь вместе с душой.
я ж сначала всё перечитал еще раз.
это больше, чем просто хорошо. это великолепно.

[Foxiney]

Ну так... стараюсь
Не все ж про ромашки писать.))

Спасибо!

[Bokuto-san]

Foxiney, эх, ты только пиши, а то прямо...прямо вот вообще.

да не покинет тебя писец твой :3

Foxiney,

Женские слезы, говорят, промывают душе прямую дорогу к Чертогам Ожидания. А эти трое по одному на тот свет не пошли бы. Если будет указан путь одному, то и остальные не заблудятся.

проняло... очень сильно... пиши, пожалуйста, а то я каждый раз все с начала раз по пять перечитываю и мне мало

[Foxiney]

Спасибо.
Завтра, думаю, будет еще кусочек, на этот раз позитивно-юстовый.))

[Foxiney]

Первая мысль была «откуда здесь взялся ребенок?!» Гора была под завязку забита суетящимися мужиками. Человеческие женщины и дети внутрь пока не совались, а гномских тут тем более быть не могло!.. Потом пришедшие ступили в пятно разлитого по полу света от факелов, понатыканных по всем стенам, и та, что сначала показалась Двалину гномочкой лет десяти, при ближайшем рассмотрении оказалась пухленькой пятилетней дочерью племени людей. Девочку вел за руку Ори, и от этого зрелища стало вдруг так тепло, словно сквозь многофутовую толщу породы пробилось вдруг последнее осеннее солнце.
- Здравствуй, - девушка смущенно улыбнулась. – Мне сказали, где-то здесь работает плотник Грэм.
Двалин поймал себя на том, что губы растягиваются в совершенно дурацкой ответной улыбке. Хорошо хоть никто не видит кроме Ори и ребенка.
- Где-то был здесь такой. А это…
- Нэтти. Ее мама работает с нами а лазарете, а отец где-то здесь. Девочка очень по нему скучает, вот Магда и попросила меня ее проводить.
- И ты здесь, значит, за этим, - хмуро пробурчал Двалин, прекрасно понимая, что сейчас ему возразят. И, обернувшись к освещенному факелами проходу, проорал: - эй, позовите кто-нибудь Грэма!
Когда он снова повернулся к девушке, та, одной рукой обнимая испугавшуюся крика девочку, другой протягивала ему небольшую корзинку.
- Я еще поесть тебе принесла. Балин говорит, у тебя только вино и лембасы.
- Передай Балину, пусть засунет свою заботу в… - гном осекся. Ему и так иногда становилось безумно стыдно за заковыристые многоступенчатые фразочки, порой слетавшие с языка в присутствии Ори. А тут еще и ребенок…
Из коридора послышались шаги, и девочка, выпустив юбку гномки, с радостным визгом кинулась к обозначившейся в проеме могучей фигуре. Этот Грэм смотрелся среди других людей как Двалин среди гномов, и в большинство дверей, установленных им в расчищенных жилищах подземного города, плотник мог войти только пригнувшись.
Ори проводила их такой радостной улыбкой, словно на ее глазах свершилось настоящее чудо и, снова обернувшись к подневольному прорабу, просто и искренне сказала:
- Я скучаю.
Едва не сорвавшееся с языка «я тоже» Двалин проглотил. Слишком глупо прозвучало бы в его устах, да еще, не дай Эру, услышал бы кто!... И, сняв со стены один из факелов, махнул рукой в сторону ближайшей двери.
- Пойдем. Здесь нам не дадут спокойно поговорить.
…За дверью оказалась почти не пострадавшая от огня и времени прихожая чьего-то дома. Богатого дома, судя по всему: на облицованных мрамором стенах висели золотые канделябры, на низеньком резном столике высилась изящная ваза, явно эльфийской работы, над дверью в следующую комнату бархатные занавески – небывалая роскошь для жителей подземелий. А на полу между парой кресел до сих пор лежал харадский ковер, за какой в былые времена платили парой мифриловых кольчуг или золотом по весу. Двалин воткнул факел прямо в эльфийскую вазу, и Ори тут же плюхнула рядом свою корзинку. Сразу вспомнились слова Балина – а правда ведь, в последний раз еду к месту службы ему приносила мать. Еще до дракона…
- Почему ты опять не приходишь на ужин?
- Времени мало. – Не то чтобы совсем вранье, скорее отмазка.
Заботу она проявляет. Подсказал же кто-то!
- Тогда держи.
Гномка буквально всунула ему в руку изумительно пахнущий пирожок. Двалин взял, но до рта так и не донес.
- Почему ты так смотришь?
- Красивая ты. - Не то чтобы правда, не такая уж она и красивая.
Просто безумно желанная. А это важнее, пожалуй.
И какая хорошая у нее улыбка. Особенно когда она смущается.
- Мне подруги помогли, - выдавила Ори, поворачиваясь к свету. – Тебе нравится?
Ну еще бы нет! Платье то самое, с вырезом, тяжелый пояс по-женски спущен на бедра… Ради встречи с ним девочка даже попыталась сделать прическу - рыжеватые волосы были переплетены десятком мелких косичек, стянутых на затылке в куцый хвостик. На лбу болталось какое-то украшение – тоже впервые за все время. Получив в свое распоряжение приличную часть эреборской сокровищницы, Ори вопреки женской природе не кинулась тут же выгребать из-под груд оружия и монет драгоценные побрякушки. Зато Двалин кинулся – в первый же день набрал по сундукам и россыпям три десятка мелких золотых заколок. Они и сейчас оттягивали ему карман, ожидая своего часа, хоть наступить он должен был и не скоро. Такова традиция: хочешь жениться, подари девушке заколки для кос, чем больше, тем лучше. Если примет - значит, согласна. Значит, на свадьбу с помощью родственниц и подружек соорудит себе на голове что-нибудь затейливое из множества косичек, скрепленных этими самыми заколками. И молодой муж должен будет все их до единой расплести, прежде чем впервые прикоснуться к телу возлюбленной. Красивый обряд, исполненный глубокого смысла. Самое суровое испытание терпения и воли… Двалин усмехнулся: на то, чтобы распустить нынешнюю прическу Ори хватило бы и пары минут. Только над такой свадьбой еще лет сорок смеяться будут. А хотелось, чтоб как у всех, как прародителем завещано.
Он просто смотрел и молчал. Девушка, чтобы как-то развеять неловкое молчание говорила без остановки. Что-то о лазарете, откуда благодаря эльфийкам ушли на своих двоих уже около половины раненых, о людях, поселившихся в старых казармах у ворот, о разговорах за ужином в Пиршественном зале, о кленовом ростке, пробившемся между камней полуразвалившейся дозорной башни на Вороньей высоте. О всяких глупостях, не имевших для них ни малейшего смысла.
Двалин заставил ее замолчать на полуслове… Ори возражать и не думала – наоборот, как будто только этого и ждала. Ее губы охотно открывались навстречу жадным поцелуям, тело послушно прогибалось по воле мужских рук, платье словно бы само по себе легко сползло с плеча. Сложную сетку из косичек на голове девушки Двалин растрепал одним движением ладони – волос было все-таки безбожно мало для свадебной прически, но уже достаточно для того, чтобы запустить в них пальцы.
- Жизнь моя. – Слова вырвались как-то сами собой, вместе с выдохом. Ладонь мягко очертила линию шеи от уха до плеча… и, оторвавшись. уперлась в мраморную стену за спиной девушки.
- Не надо, - Ори смотрела немного испуганно, но решительно, словно собиралась сделать что-то отчаянное. – не прекращай, если не хочешь. Я же понимаю… Я вижу, что тебе это нужно!
«Да что ты понимаешь?!» - едва не выплюнул Двалин с величайшим презрением к себе и жалостью к девочке, но посмотрел ей в глаза чуть внимательнее, и как молнией ударило – понимает! Когда успела? Своим умом дошла или загадочные подружки объяснили? Или просто за эти полгода Ори повзрослела разом лет на десять? Не девчонка, когда-то прибегавшая к воротам Эред-Луина поглазеть на развод караула – женщина. Заботливая, понимающая, самоотверженная…
- Ты сам не свой стал с тех пор как… как погиб Торин, - продолжала Ори срывающимся голосом, торопливо, словно боясь, что смелости не хватит договорить до конца. – Я же знаю, что ты до сих пор каждый день ходишь в гробницу. Была б твоя воля, ты бы себя уже похоронил там.
Наверное, да, похоронил бы. Надрался бы в один прекрасный день до зеленых гоблинов и расшиб себе череп, навернувшись с лестницы, ведущей в склеп… Если б не было этой девочки. Если б не было надежды.
- Но ты же мне этого не позволишь? – удалось даже выдавить из себя тихий смешок.
Ори в ответ упрямо помотала головой.
Двалин снова запустил пятерню в ее волосы, прижался бритой головой к растрепанной макушке и еле слышно выдохнул:
- Я хочу быть с тобой, понимаешь? Не тайком, а… как положено. Хочу, чтобы ты мне сына родила.
Девочка понимающе кивнула и сама его поцеловала. Мелькнула еще мысль, что главное не зайти слишком далеко, а то не получится как положено. Потом на мгновение стало все равно. Потом поднявшееся со столика облачко пыли напомнило о том, что здесь не место и не время. Потом с треском распахнулась входная дверь и свет еще одного факела окончательно развеял царящий в комнате полумрак.
Взмыленный человеческий парень так и застыл на пороге с открытым ртом.
- Какого балрога ты взрываешься?! – Двалин легко скинул девушку своих колен и поспешно поднялся с хозяйского стола. Хорошо хоть ничего совсем уж недозволительного этот балбес не увидел, но все равно ведь сплетни поползут.
- Сэр, там… - только теперь стало понятно, что гонец шокирован принесенной новостью в куда большей степени, чем увиденным, - там мы нашли… Вы должны на это взглянуть.


Жду тапков и кирпичей!
И не говорите, что их нет, или вам жалко автора!
Мне нужно понять, в чем косяк, и исправить, прежде чем выкладывать это в соо.

[Olyanka]

Какой еще "косяк"? Мне понравилось. Чесслово, Фокси! Очень здорово...

Девочку вел за руку Ори

Девочку велА за руку Ори

А и еще, резануло "отмазка". Может заменить на "отговорку"?

Ушла читать дальше.

[kate-kapella]

Все здорово кроме одной фразы:

- Я хочу быть с тобой, понимаешь?

Очень современно звучит, как в сериалах, причем переводных А остальное очень душевно.

[Foxiney]

Олянка,
благодарю, но не могу поверить.

Cactus Ordinarium,
опечаток там еще куча наскребется.) Кидай уж все скопом.

kate-kapella,
Дэ?о_О А мне как раз казалось, что это вневременная фраза (видно, мало я сериалов смотрю). попробую переформулировать.

Foxiney,
косяки искала, но не обнаружила)) Все очень и очень!
ПС: Разве что не поняла какие

загадочные подружки объяснили

подружки имелись в виду? Гномок же там нет. Или Ори секретничала с эльфийками?

[kate-kapella]

Foxiney, она... безликая. Такая, очень типичная для нашего времени. Даже в романах 19 века, где герои очень много говорят, они как-то более конкретны Они хотят жениться, жить вместе, любви, секса, провести вместе всю жизнь, ну или уж "быть с тобой в горе и в радости" или "быть с тобой рядом". А просто "быть с тобой" - очень современная фраза, когда в любви признаются, но под этим не подразумевается ни патриархальных житейских ценностей, ни пафосных обещаний, а так... как хочешь, так и понимай.

[Olyanka]

Foxiney, не, если речь шла об оЧепятках, то это так, мелочи - вылавливаются на раз-два-три общими усилиями. Я думала что-то более глобальное!

[Foxiney]

Izanomi,
ну да. Там эльфийки и эсгаротских женщин целая толпа - думаю, Ори без труда нашла среди них себе подруг.

[Foxiney]

kate-kapella,
Ааа, поняла, о чем ты.))
Ну, понимаешь, как-то мне трудно представить, что Двалин говорит о высоких материях. Я вообще удивляюсь, как он у меня на эту тему заговорил! (ООС так и прет, мамадорогая! Причем ООС собственоручно созданного образа)

Олянка,
нее, на очепятки я даже внимания уже не обращаю.)) Тут именно по сути какой-то косяк.

[kate-kapella]

Foxiney, ну почему сразу о высоких? Он может совершенно приземленно хотеть дом и семью, ну и секса конечно. Я ооса не вижу, меня покоробила только фраза, ну я уже расписала, почему. Смысл вполне в тему, подвела форма

[Foxiney]

kate-kapella,
ну, понимаешь, про секс вслух говорить совсем уж не комильфо. Про свадьбу девушка и так в курсе. Про дом, семью и счастливое совместное будущее как-то слишком длинно и слишком откровенно для этого сурового медведа...
Но, в общем, я тебя поняла.
К формулировке присмотрюсь.)

[Alassien]

Foxiney,
Не кирпичи, а так, по мелочи:

Девочку вел за руку Ори,

велА.

- Какого балрога ты взрываешься?!

Врываешься, лишняя буква.

как-то мне трудно представить, что Двалин говорит о высоких материях

дивляюсь, как он у меня на эту тему заговорил! (ООС так и прет

Скорее не ООС, а нераскрытая ранее сторона личности Не матами же ему изъясняться - бережно надо, аккуратно.


Ну и не только в этом отрывке, а вообще в тексте - Ори мало. Всё с точки зрения Двалина, а как себя поведёт Ори, понять трудно.

[Ирма Банева]

Foxiney, а мне интересно, чего там такого нашли... На самом интересном месте, как всегда.

[Olyanka]

а мне интересно, чего там такого нашли...

Докопались... Выход/выход из чертогов Мандоса нашли.

[Foxiney]

Alassien,
О! Спасибо за выловленные опечатки!

Ну и да, фик получился двалиноцентричный Ну так с Ори и так все ясно - всем нам было по семнадцать лет, а некоторых в этом возрасте даже угораздило влюбиться по уши.))
Вообще я чаще всего пишу романтику от лица героя (да, я латентный слэшер!). Когда пишешь от женского лица, всегда велик риск скатиться в баппский роман.

Ирма Банева, Олянка,
там на самом деле все очень банально и очень грустно(

[Ирма Банева]

Foxiney, эх...

[Alassien]

Foxiney,

романтику от лица героя (да, я латентный слэшер!

Да ну, какой слэшер, когда тут всюду-гет От имени мужчины писать-то интереснее.
Я немного не о том. Мне просто характер Ори кажется не вполне раскрытым. Ну,может, дальше ещё что будет .

там на самом деле все очень банально и очень грустно(

Ну сколько уже можно всякие мертвятники откапывать...(

Насчёт ритуальных кос: эльфийки же в лазарете в основном вопросами ускоренной регенерации занимаются, так? Попросить бы кого из них отрастить Ори волосы, чтобы устроить ей свадьбу по всем гномским правилам и кака-то разбавить эту атмосферу всеобщего траура и печали.

[Foxiney]

Alassien,
Ну, это да. Образ Ори в этой истории довольно шаблонный: романтичная девочка, которая повелась на суровое обаяние старого вояки, апотом по воле обстоятельств быстро повзрослела вместе со своими чувствами. Тут как бы особо и нечего раскрывать. Впрочем, в последней части девочка таки проявит характер.

Ну сколько уже можно всякие мертвятники откапывать...(

Обещаю, это последний!

А проблему кос автор уже решил. Ждите финала.